Рождественская сказка (гет)

На патруле Ледибаг появилась в отличном настроении. Волшебный костюм прекрасно защищал от холода, но Маринетт все-таки обмотала шею шарфом и натянула на голову вязанную шапку.

— Чему ты так радуешься, моя Леди? — весело спросил незаметно подкравшийся Кот — он шапкой и шарфом не утруждался, видимо, решив, что костюма достаточно, а голова не замерзнет.

Ледибаг подпрыгнула от неожиданности и пронзила его взглядом:

— Просила же не подкрадываться ко мне так!

Впрочем, сердитые слова совершенно не вязались с выражением глаз. Почти нежным, на самом деле. Кот на мгновение завис, прищурился, внимательно глядя на нее. Ледибаг почти видела, как в его голове поворачиваются шестеренки, когда он сопоставляет ее странное поведение с изменениями в поведении своей одноклассницы.

Она готовилась уже к тому, что он выскажет свои подозрения вслух. Или просто кинется обнимать ее. Но уж никак не ожидала, что он широко ухмыльнется и предложит:

— А давай после патруля наперегонки до Эйфелевой башни?

И ни единого слова насчет ее отсутствия на предыдущих патрулях. Ледибаг не успела ничего сообразить на столь резкую смену настроения, как он нахально добавил:

— Если догоню — с тебя поцелуй!

Раньше Ледибаг раздраженно закатила бы глаза, в очередной раз посетовав на наглый флирт напарника. Но теперь она видела за внешней наглостью спрятанную глубоко внутри неуверенность и страх получить очередной отказ. А от одной мысли о поцелуе с Адрианом у нее подгибались колени.

Ледибаг тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок, и задорно ухмыльнулась:

— Сначала догони, Котенок! А сейчас — за дело.

И тут же раскрутила йо-йо, устремляясь по крышам прочь. Кот на мгновение застыл — и хотя Ледибаг уже не видела его лица, она была уверена, что на нем расплывается выражение недоверчивой потрясенной радости, — а потом отправился проверять свою часть города.

К счастью, тем вечером в Париже было тихо и, пройдя своим маршрутом на всякий случай дважды, Ледибаг направилась к Лионскому вокзалу, где они обычно заканчивали патруль, и на крыше которого ее уже ждал Черный Кот.

— Готовься к поцелую, моя Леди, — весело заявил он.

— Сколько самоуверенности, Котенок… — насмешливо протянула она.

Они неслись по парижским крышам, сбивая с них снег, взметая его облаками и привлекая удивленное внимание прохожих, но обоим было всё равно. Ледибаг наслаждалась этим бешеным бегом, прыжками с крыши на крышу, ветром в лицо, ощущением полета и абсолютной свободы. Когда Кот слишком приближался к ней, норовя поймать в объятия, она резко кидалась в сторону, ускользая от него, дразня. Маринетт сама не знала, откуда у нее в маске бралась эта смелость и игривость. Не иначе влияние Тикки.

До Эйфелевой башни она добежала первой. И, взлетев на самый верх, победно выкинула руку, радостно подпрыгивая.

— Да! Я выиграла!

— Эх, а я-то надеялся получить от тебя поцелуй, — сокрушенно вздохнул Кот, приземляясь рядом секундой позже. — Что ж, значит, в другой раз.

И уверенно улыбнулся — будто не сомневался, что рано или поздно добьется ее благосклонности, что это лишь вопрос времени. Ледибаг удивленно покачала головой. Его безграничная самоуверенность тоже влияние квами? Ведь без маски он гораздо более робок.

Потом они сидели наверху Эйфелевой башни, любуясь расстилающимся внизу городом, который с наступлением темноты всё больше освещался огнями, становясь еще восхитительнее. Маринетт всегда любила Париж. Не только потому, что это ее родной город. Он был по-настоящему прекрасен. А теперь в образе Ледибаг она получила возможность любоваться им с другого ракурса. Широкая спокойная лента Сены, покрытая тоненьким льдом. Готические башни собора Нотр-Дам. Белой свечой возвышающаяся на холме Монмартр Сакре-Кёр. Серо-голубые крыши домов. Играющая яркими огнями полоса Елисейских полей и Триумфальная арка в центре расходящихся звездой улиц. Люксембургский сад, сейчас темный и почти неразличимый. Величественное здание Лувра. Маринетт никогда не уставала любоваться Парижем.

Ледибаг повернулась к сидевшему рядом Коту и поймала его внимательный, полный нежности взгляд. Щеки невольно потеплели.

— А знаешь, — неожиданно для самой себя призналась Ледибаг, — я ведь, получив камень чудес, хотела отказаться от него.

Глаза Кота пораженно распахнулись и, кажется, в них промелькнул ужас.

— Почему? — он почти вскрикнул это короткое слово.

Ледибаг пожала плечами, смущенно опустив взгляд на свои ладони, спокойно лежащие на коленях, и тихо ответила:

— Я испугалась. Считала, эта задача не для такой, как я. Я и сейчас иногда так думаю. Я ведь жуткая трусиха.

— Моя Леди, — Кот осторожно взял ее ладонь в свои руки, и Ледибаг подняла на него взгляд, едва не задохнувшись от грустной нежности его глаз. — Ты не права. Ты вовсе не трусиха. Помнишь, ту нашу первую битву? Ты просто пошла и сделала, что нужно.

— Но мне было так страшно, что тряслись колени.

Кот улыбнулся:

— Конечно. Любой испугался бы на твоем месте. Но знаешь, храбрый не тот, кто ничего не боится — не бывает таких людей. Храбрый — тот, кто боится, но вопреки своему страху продолжает идти вперед. Ты всегда шла вперед, вопреки всему. Так что не смей называть себя трусихой.

Ледибаг тихонько засмеялась и легонько сжала его ладонь.

— Спасибо, Котик, — немного помолчав, она спросила: — А ты? Что ты чувствовал, когда получил камень чудес?

Кот ответил, даже не задумываясь:

— Восторг. Нет, не из-за сражений со злодеями — не подумай, что я сумасшедший.

Ледибаг хихикнула, и он улыбнулся еще шире.

— Просто, понимаешь, я всю жизнь живу в золотой клетке. Я едва смог выцарапать у отца разрешение ходить в коллеж, а не заниматься на дому с репетиторами. Но даже так — он следит за мной на каждом шагу. А камень чудес… он дал мне свободу. Свободу ходить, где хочу, вести себя, как хочу, а не как положено. Быть самим собой, а не изображать идеального сына и безупречного наследника. Тебе, наверное, странно это слышать, да? — немного неловко заключил он.

Ледибаг помотала головой:

— Вовсе нет.

Ее догадки полностью подтвердились. И от этого осознания ее охватила горечь. Она повелась на вечно бодрый и самоуверенный вид напарника и не замечала спрятанных под ним тоски и одиночества.

— Прости, Котенок, — вырвалось у нее.

Пальцы, по-прежнему сжимавшие ее ладонь, вздрогнули.

— Моя Леди? За что ты просишь прощения?

Полное недоумение в его голосе только усилило чувство вины. От необходимости придумывать правдоподобное объяснение ее избавил писк сережек. Ледибаг тут же вскочила.

— Извини, Кот. Пора. До встречи.

Не дожидаясь ответа, она просто сбежала, уже не увидев проводившего ее полного нежности взгляда и тихих слов:

— До встречи, моя Леди.

Запрыгнув в свою комнату и сняв трансформацию, Маринетт, раскинув руки, упала спиной на кровать.

— Я так счастлива, Тикки! — засмеялась она.

— Я знала, что так будет, — уверенно заявила квами, усевшись на стол и грызя печенье. — Черный Кот и Божья Коровка всегда бывают вместе.

— Да? — Маринетт так удивилась, что села на кровати. — А почему ты мне раньше об этом не говорила?

Тикки пожала плечами:

— Ты не готова была принять эту информацию.

Маринетт вынуждена была согласиться. Раньше подобное заявление вызвало бы у нее яростное неприятие. Что ж, всё к лучшему.

* * *

К концу недели Маринетт достаточно привыкла общаться с Адрианом, чтобы пригласить его в гости. Предлогом послужило появление новой видеоигры, которую она давно ждала.

Так что, когда они собирали учебники в сумки после окончания уроков, Маринетт спросила:

— Адриан, а ты знаешь, что вышла новая часть Mecha Ultima Strike?

— Серьезно? — его глаза загорелись воодушевлением. — Нет, еще не слышал. Надо будет купить.

— А у меня уже есть! — гордо похвасталась Маринетт. — Я опередила тебя!

Адриан усмехнулся, с вызовом ответив:

— Посмотрим еще, сможешь ли ты меня опередить в игре!

— Спорим?

— Спорим, — Адриан быстро прикинул что-то в уме и продолжил: — Я могу зайти к тебе завтра после полудня.

— Договорились, — Маринетт лучезарно улыбнулась. — И да победит сильнейший.

Посмотрев друг на друга, оба рассмеялись.

— Ты что себе позволяешь, Дюпен-Чен? — вдруг раздался рядом возмущенный голос Хлои. — Адришу проводит выходные только со мной!

Адриан тяжело вздохнул и повернулся к ней с выражением обреченного смирения:

— Хлоя, ты сама знаешь, что это неправда. Прекрати вести себя так, будто я твоя собственность.

— Но, Адришу…

Хлоя попыталась повиснуть у него на шее, но Адриан ловко увернулся.

— Закрыли тему. Честное слово, Хлоя, я устал. Хотя бы попытайся трезвее смотреть на вещи.

Хлоя, кажется, онемела и только открывала и закрывала рот, пока Адриан, попрощавшись с Маринетт, решительно направился к выходу. Адриан никогда еще не разговаривал настолько жестким тоном с кем бы то ни было, и это произвело неизгладимое впечатление на всех остававшихся в классе ребят. Маринетт с трудом сдерживала смех, глядя на них — она-то знала, что Кот способен и не на такое. Но, снова посмотрев на ошеломленную Хлою, она не выдержала и все-таки хихикнула.

Считая, что нехорошо смеяться над поверженным врагом, Маринетт в свою очередь поспешила покинуть класс.

— А ну стой, Дюпен-Чен! — раздался ей вслед злобный вопль, но она сделала вид, будто не услышала.

В воскресенье Маринетт не находила себе места: бралась то за одно, то за другое, но тут же бросала и бежала в другое место. То прибегала помочь родителям в пекарне, то мчалась сделать уроки на понедельник, то бралась за приготовление обеда. И, хотя прекрасно знала, что ждать Адриана еще рано, не могла помешать себе поминутно выглядывать на улицу.

— Маринетт, да что с тобой такое сегодня? — в конце концов остановила мама ее суматошные метания.

Маринетт покраснела, замерев на месте, и постаралась состроить максимально невинный вид.

— Н-ничего.

Мама только недоверчиво приподняла брови, и Маринетт обреченно вздохнула.

— Ну, ко мне сегодня придет мальчик из нашего класса, — с бешеной скоростью затараторила она. — Адриан. Поиграть в новую видеоигру. Ты же не против? Он уже приходил как-то, помнишь?

— А-а-а, тот самый мальчик, — протянула мама таким понимающим тоном, что Маринетт засомневалась, а имела ли она в виду, что помнит Адриана, или нечто совершенно другое. — Конечно, я не против, милая.

И не успела Маринетт облегченно выдохнуть и улыбнуться, как мама добавила:

— Понятно теперь, почему ты такая дерганная с утра.

Маринетт покраснела еще больше. Мама засмеялась и потрепала ее по голове. Она ушла в магазин, а Маринетт почла за благо не путаться под ногами — всё равно помощница из нее сейчас никакая.

И только после обеда ее озарила страшная мысль: все стены в ее комнате увешаны портретами Адриана! Едва успев дожевать, Маринетт рванула наверх и под хихиканье Тикки принялась лихорадочно снимать и прятать плакаты.

Когда она аккуратно укладывала последний в шкаф рядом с швейными принадлежностями, мама позвала снизу:

— Маринетт, спустись — к тебе гость.

— Тикки, прячься! — шепнула Маринетт, захлопнула шкаф и помчалась вниз.

Адриан, мило улыбаясь, вежливо беседовал с ее родителями, которые явно были очарованы этаким образцом воспитанного мальчика из приличной семьи. Маринетт хмыкнула. Видели бы они, что творит этот воспитанный мальчик, когда становится Черным Котом.

Адриан заметил ее, и его улыбка стала сияющей, а в глазах заплясали такие знакомые озорные огоньки. Маринетт сама не заметила, как расплылась в ответной улыбке, невольно краснея. Это просто противозаконно — быть таким очаровательным.

В качестве самозащиты Маринетт прибегла к уже испытанному приему — представила Адриана в черной маске и с ушками. Режим Ледибаг включился автоматически.

— Ну, что, готов к поражению? — с вызовом спросила она, насмешливо вскинув голову, в последнюю секунду прикусив себе язык, чтобы не добавить «Котенок».

Адриан слегка прищурился и нахально ответил:

— Это мы еще посмотрим, кто кого!

Мама с папой обменялись понимающими веселыми взглядами, и Маринетт поспешила увести Адриана, пока они не ляпнули что-нибудь жутко смущающее. Она очень любила своих родителей, но чувства такта у них не было совсем. По крайней мере, в отношении своей единственной дочери.

Игра оказалась именно такой увлекательной, как и ожидала Маринетт. И скоро они с Адрианом забыли обо всем, пробуя новые возможности, новых героев, новое оружие, проходя уровень за уровнем. Адриан был достойным противником, но всё же Маринетт удалось его обойти — чуть ли не в последнюю секунду.

Когда на экране зажглось извещение о ее победе, она с торжествующим криком вскочила со стула и выкинула в воздух руку.

— Да! Я выиграла!

И разочарование от проигрыша на лице Адриана сменилось совершенно неописуемым выражением. Вспомнив их недавнюю пробежку по крышам, Маринетт поняла, что только что, если и не наверняка выдала себя, то по крайней мере подарила ему немалую пищу для подозрений. Впрочем, к этому она и стремилась в конечном итоге, не так ли?

— Я же говорила — тебе меня не победить! — торжествующе заявила Маринетт, быстро поборов смущение, вызванное этим пониманием.

Адриан вдруг широко ухмыльнулся — прямо-таки чеширской улыбкой.

— Это мы еще посмотрим, — едва ли не промурлыкал он, и Маринетт ошарашенно моргнула — все-таки видеть манеры Черного Кота в исполнении Адриана было всё еще странновато. — Требую реванша!

И они снова с головой ушли в сражение, играя до тех пор, пока у Адриана не зазвонил телефон, резко возвращая в реальность. Натали напоминала, что у него еще урок китайского, и она уже отправила за ним машину. Повесив трубку, Адриан вздохнул и сожалением посмотрел на Маринетт:

— Мне надо идти.

Маринетт в свою очередь вздохнула:

— Да, я понимаю.

Она действительно понимала, но прощаться от этого было не легче. Теперь, когда она перестала смущаться и заикаться, рядом с Адрианом было невероятно хорошо, тепло, легко. И хотелось, чтобы это длилось вечно. А больше всего радовало то, что Адриан явно точно так же не хотел с ней расставаться.

Маринетт спустилась проводить его.

— Увидимся завтра в школе, — ободряюще улыбнулся ей Адриан, остановившись рядом с машиной, за рулем которой сидел невозмутимый Горилла.

— Ага, — кивнула Маринетт.

И вдруг он наклонился и быстро поцеловал ее в щеку. Маринетт застыла, широко распахнув глаза. Она не шевелилась и даже почти не дышала, наблюдая, как Адриан садится в машину и уезжает. Только машинально поднесла пальцы к щеке — там, где ее коснулись губы Адриана. А потом расплылась в довольной улыбке и запрыгала, тихонько повизгивая от восторга. Адриан поцеловал ее! Адриан ее поцеловал! Пусть даже в щеку.

По-прежнему пребывая в состоянии счастливой эйфории, Маринетт повернулась к дому и обнаружила, что родители, обнявшись, наблюдают за ней из окна пекарни с понимающе-умиленными улыбками. Маринетт почувствовала, как лицо буквально вспыхнуло от смущения, и бросилась к себе, отказываясь задерживаться и отвечать на любопытные вопросы родителей. Они оставили ее пока в покое, но она была уверена, что долго это не продлится.

Поднявшись к себе, Маринетт хотела было развесить портреты Адриана обратно, но остановилась. За этот короткий период ее чувства сильно изменились, пройдя путь от почти фанатской восторженной влюбленности до чего-то гораздо более настоящего. И этому новому чувству уже не казалось нормальным увешивать стены спальни плакатами. Посмотрев на них несколько мгновений, Маринетт улыбнулась и с большой нежностью, но решительно сложила их в коробку и убрала в шкаф. Она будет любить реального человека, а не идеальную картинку.